Весною — рассвет.
Все белее края гор, вот они слегка озарились светом. Тронутые пурпуром облака тонкими лентами стелются по небу.
Летом — ночь. Слов нет, она прекрасна в лунную пору, но и безлунный мрак радует глаза, когда друг мимо друга носятся бесчисленные светлячки. Если один-два светляка тускло мерцают в темноте, все равно это восхитительно. Даже во время дождя — необыкновенно красиво.
Осенью — сумерки. Закатное солнце, бросая яркие лучи, близится к зубцам гор. Вороны, по три, по четыре, по две, спешат к своим гнездам, — какое грустное очарование! Но еще грустнее на душе, когда по небу вереницей тянутся дикие гуси, совсем маленькие с виду. Солнце зайдет, и все полно невыразимой печали: шум ветра, звон цикад…
Зимою — раннее утро. Свежий снег, нечего и говорить, прекрасен, белый-белый иней тоже, но чудесно и морозное утро без снега. Торопливо зажигают огонь, вносят пылающие угли, — так и чувствуешь зиму! К полудню холод отпускает, и огонь в круглой жаровне гаснет под слоем пепла, вот что плохо!
Примечание: все цитаты даны по переводу с японского В.Н.Марковой
«Записки у изголовья» Сэй-Сёнагон — тысячелетней давности дневник, предлагающий взгляд изнутри на утончённую придворную культуру Японии эпохи Хэйан. «Записки…» принадлежат перу (точнее сказать, кисти) женщины, которую мы знаем как Сэй-Сёнагон, фрейлины императрицы Тэйси. Сама она изначально даже не предполагала, что её записи будут читать другие люди.
Тем не менее, как-то раз с её «Заметками» ознакомился случайный гость и был настолько впечатлён, что унёс с собой, и в итоге записи получили известность при дворе. Считается, что сама Сэй не была особо рада обрушившейся славе, но в любом случае мы можем только поблагодарить этого человека, потому что утащил он произведение, которое сейчас считается шедевром мировой литературы.
Тюдзе Левой гвардии Цунэфуса, в бытность свою правителем провинции Исэ, навестил меня в моем доме. Циновку, поставленную на краю веранды, придвинули гостю, не заметив, что на ней лежала рукопись моей книги. Я спохватилась и поспешила забрать циновку, но было уже поздно, он унес рукопись с собой и вернул лишь спустя долгое время. С той поры книга и пошла по рукам.
Эпоха Хэйан в Японии началась в 794 году н.э., когда правящий в то время император Камму перенёс столицу Японии в город Хэйан-кё (современный Киото), желая укрепить свою власть, сделать её более централизованной и освободиться от влияния могущественных буддийских монастырей. Довольно быстро Хэйан-кё стал центром японской культуры, политики и аристократической жизни.
Для двора Хэйан была характерна сложная культура, основанная на поэзии, каллиграфии, музыке и любви к эстетике. Например, придворные занимались поэтическими состязаниями и сочинением «вака» — 31-сложных стихотворений. Придворное стремление к элегантности и утонченности пронизывало все аспекты жизни, от одежды до социальных взаимодействий.
Огромную роль при императорском дворе играла супруга императора, обладавшая политическим влиянием и покровительствовавшая искусствам. Неудивительно, что дочери аристократов со всей страны пытались попасть в её свиту. Одной из таких девушек стала Сэй-Сёнагон.
Стоит сказать, что Сэй-Сёнагон — это прозвище, а настоящее имя фрейлины нам неизвестно. Девушка происходила из древнего, но потерявшего влияние рода Киёвара, и «Сэй» — японизированное китайское прочтение первого из иероглифов, обозначавших эту фамилию. «Сёнагон» же — звание младшего государственного советника, применительно к женщине из свиты означавшее фрейлину невысокого ранга. В этом тексте я, возможно, буду не совсем корректен, называя её просто Сэй, прошу заранее меня простить.
О жизни Сэй-Сёнагон известно мало. На службу в свиту юной императрицы Тэйси, супруги императора Итидзё, она поступила довольно поздно, в 27 лет (вероятно, в 993 году), до этого пройдя через два или три неудачных брака. Её служба была недолгой, как и жизнь императрицы. Тэйси умерла при родах в 1000 году, после чего Сэй ушла из двора и постриглась в монахини.
Она вроде бы как не была красавицей, но компенсировала это отменным остроумием и наблюдательностью. Большая часть её заметок появилась в благополучные годы службы при дворе, также известно, что книга несколько раз дописывалась в периоды с 1001 по 1010 годы. В последней из «Записок» девушка рассказывает о том, как появилась её книга, какой была её дальнейшая судьба и о том, как сама Сэй относится к тому, что книга стала доступна окружающим.
Однажды его светлость Корэтика, бывший тогда министром двора, принес императрице кипу тетрадей.
— Что мне делать с ними? — недоумевала государыня. — Для государя уже целиком скопировали «Исторические записки».
— А мне бы они пригодились для моих сокровенных записок у изголовья, — сказала я.
— Хорошо, бери их себе, — милостиво согласилась императрица. Так я получила в дар целую гору превосходной бумаги.
Помимо того, что «Записки» сами по себе являются важным источником информации о своей эпохе, они доставляют массу эстетического удовольствия. Сэй мастерски владеет языком и тщательно подбирает слова, чтобы создать яркие образы и глубокие эмоции. Она пишет поэтично, возвышая и придавая художественную ценность самым обычным вещам. Её внимание к деталям в сочетании с хорошим вкусом и любовью к эстетике позволяет увидеть придворную жизнь во всей красе.
У «Записок» нет чёткой структуры, как, например, у другого известного дневника, принадлежавшего перу Марка Аврелия («Размышления»). Это набор заметок обо всём на свете.
Каждая запись представляет собой виньетку, позволяющую заглянуть в мысли и переживания автора и не привязанную ко времени или определённой последовательности. Хотя есть мнения, что какая-то структура в первоначальных записках была, например, они могли быть отсортированы по темам. К сожалению, оригинал «Записок» был утерян, а текст восстанавливался по копиям, частично отличавшихся друг от друга.
Книга начинается с зарисовки о том, как в разные времена года встаёт солнце, со слов «Весною — рассвет». Почти сразу мы переносимся к заметке о том, как при императорском дворе проводятся новогодние праздники. Потом ещё небольшая календарная зарисовка — про третий день третьей луны. Раз — и вот мы уже читаем смешной рассказ о том, как придворная кошка была назначена чиновником пятого ранга.
Описания природы сменяются историями, происходящими при дворце, а посреди философских размышлений мы можем встретить анекдот или бытовую сценку. Читать можно хоть с середины, хоть с конца.
Ещё одна важная отличительная особенность книги — это списки. Как и принято при ведении личного дневничка, Сэй составляет списки всего подряд: начиная со списков любимых гор и водопадов, и заканчивая списками того, что вызывает чувства вроде счастья, грусти или отвращения. С помощью этих списков она раскрывает свои способности классифицировать вещи и различать тонкости своего окружения, и читается это порой очень забавно.
Теперь я с уверенностью смогу назвать человека, положившего начало всем этим популярным спискам вроде 50 вещей, которые надо сделать до того, как вступать в брак, или 100 фильмов, которые надо обязательно посмотреть. Собственно, моё знакомство с книгой и началось с рекомендации автора «Стодневки» Армена Петросяна, который предлагал рассмотреть эту книгу именно с позиции списков.
То, что наводит уныние:
- Собака, которая воет посреди белого дня.
- Верша для ловли рыб, уже ненужная весной.
- Зимняя одежда цвета алой сливы в пору третьей или четвертой луны.
- Погонщик, у которого издох бык.
- Комната для родов, где умер ребенок.
- Жаровня или очаг без огня.
- Ученый высшего звания, у которого рождаются только дочери.
- Остановишься в чужом доме, чтобы «изменить направление пути», грозящее бедой, а хозяин как раз в отсутствии. Особенно это грустно в День встречи весны.
Сложно выделить основные темы книги «обо всём», но я попробую. В первую очередь, Сэй пишет о том, что происходит при дворе, рисуя картину вычурных придворных ритуалов, сложных церемоний и обычаев японской аристократии. Записи складываются в мозаику повседневных дел, страстей, сплетен и забот огромной свиты императрицы, от замысловатых правил одежды и этикета до изощренных развлечений.
При этом Сэй не просто работает в стиле «что вижу — о том пишу», но и откровенно высказывает свое мнение по различным вопросам, часто с остроумием или с сарказмом, рассказывая о встречах с надоедливыми людьми или комментируя нелепости придворной жизни.
Более того, «Записки» предлагают позволяют взглянуть на средневековое общество Хэйан с позиции женщины, что вообще нетипично, как мне кажется, для восточной литературы. Сэй-Сёнагон тонко ориентируется в гендерных ограничениях своего времени, используя свое литературное мастерство, чтобы выразить свои мысли и эмоции по этому поводу. В своих зарисовках она представляет детальное изображение жизни женщин при дворе, раскрывая их радости, печали и стремления, а также проблемы, с которыми они сталкивались в глубоко патриархальном мире той эпохи.
Ну, и я как книжный человек не мог не выделить тот факт, что многие заметки отражают литературные и художественные занятия эпохи Хэйан. Придворные и дворяне были заядлыми покровителями стихов и каллиграфии, а сама Сэй-Сёнагон была искусной поэтессой. В книге описаны ее взаимодействия с другими поэтами и учеными, что дает ценную информацию о литературных кругах и интеллектуальных трендах того времени. Жаль, Сэй не приводит список рекомендованных к прочтению книг, было бы забавно :)
Другая важная тема в «Записках» — природа. Это однозначно, самое красивое и медитативное из всего, что есть в дневнике, в этом вся суть типично японского отношения к окружающему миру и вся суть мировоззрения Сэй-Сёнагон. Переплетая свой опыт и своё видение мира с природными ритмами — сменой дня и ночи, сменой времён года — она транслирует глубокое чувство гармонии и связи человека с природой.
В остальном же дневники Сэй-Сёнагон похожи на калейдоскоп, в котором каждое цветноё стёклышко является отражением её текущего состояния и того, за что цепляется взгляд. Сэй-Сёнагон много пишет об эмоциях и чувствах, пытаясь разобраться как в себе, так и в окружающих. Она высшей пробы эстет и с удовольствием описывает изысканные детали одежды, произведений искусства и архитектуры, которые её окружают. Наконец, Сэй размышляет о мимолетной природе жизни, любви и красоты, что наполняет повествование острым чувством меланхолии.
Как хорош снег на кровлях, покрытых корой кипариса. А еще он хорош, когда чуть-чуть подтает или выпадет легкой порошей и останется только в щелях между черепицами, скрадывая углы черепиц, так что они кажутся круглыми.
Есть приятность в осеннем дожде и граде, если они стучат по дощатой крыше. Утренний иней — на темных досках крыши. И в саду!
«Записки у изголовья» Сэй-Сёнагон, очаровавшие японский двор тысячу лет назад, и в наши дни продолжают вдохновлять читателей по всему миру.
Для тех, кто интересуется японской историей и культурой, «Записки» открывают окно в элегантную придворную жизнь Японии Хэйан. Писателям и поэтам они будут ценны как пример изящного литературного слога, минимализма, бытовой наблюдательности, способности пробуждать красоту и эмоции с помощью коротких рассказов и зарисовок.
Хотя, наверное, темы, поднимаемые Сэй-Сёнагон в своём дневнике, универсальны — десять веков назад на другом краю земли людей волновало примерно то же самое, что и нас волнует сейчас.
Горячо рекомендую, читать если не целиком, то хотя бы познакомиться.